В будущем?

Я туда не полезу!

— Я туда не полезу! — Танька уперлась ногами в торчащую из порога пластину, а руками — в косяк, не дававшие двери в бункер провернуться так, чтобы хлопнуть по стене внутри.
— Да ты что? Что там такого-то? — Егор аккуратно толкал Таньку в спину, понимая, что давить сильнее — потом проснёшься где-нибудь в муравейнике, и это ещё будет неплохой вариант.
— Там темно! Я боюсь темноты! — В голосе напарницы прозвучала такая паника, что руки невольно опустились, и Егор отошёл, давая ей возможность встать ровно и выдохнуть.

— Да где там темнота? Там наверняка все коммуникации работают. — Он переместил рычажок приёма сигнала на рации, послушал треск, и добавил: — Ребята сказали, что работают. И фонарики у нас есть. Налобные, самые мощные.
— И где твои ребята? — согнувшаяся почти пополам Танька с такой злостью уставилась на Егора, что тот смутился.
— Не знаю. Не отвечают. — Он покрутил рацию. — Может, тут глушилка стоит?
— Ага, и зелёные человечки всех через эту дверь на свою планету в зоопарк ссылают. Ты мне зубы не заговаривай, а скажи, какого чёрта мы сюда припёрлись? Что тебе там надо? — Она мотнула головой в сторону чернеющего за распахнутой дверью провала, ведущего в бункер времён Пятой Пунической.
— Ну что за глупые вопросы? Сергей Петрович послал? Послал. Значит, надо идти. — Поводив носком армированного ботинка по серо-зелёному моргановому пеплу, засыпавшему всё вокруг, Егор посмотрел в глаза Таньке. — Я вот тоже боюсь, но иду же.

— Так, — она резко выпрямилась и уперла руки в бока, — а ты чего боишься?
— Я… Я замкнутых пространств боюсь. И высоты, — чуть заикаясь, ответил Егор. — Ну, про высоту ты знаешь.
— Это я знаю, помню, как ты на тех «ногах» сидел. А почему про замкнутые пространства не в курсе?
— Мы ни разу в них не попадали. Вообще, я боюсь, если один, а если не один, то не боюсь.
— Ишь ты какой! — Танька хмыкнула. — Мне с моей темнотой до тебя далеко. Фонарик с собой, и всё окей. Слушай, — её глаза внезапно загорелись неподдельным интересом, — а как ты в ванную ходишь? И в туалет? Или тоже не один?

— Тань, — Егор смущенно посмотрел на напарницу, и если бы не висящая в воздухе пыль, не дающая увидеть что-то чётко на расстоянии более полуметра, было бы видно, что его щёки горят пунцовым, — тебе какое дело, а?
— Ты же мой друг, и я обязана тебе помочь. — Танька щёлкнула пальцами, и перед нею развернулся виртуальный экран. — Рассказывай, как ты решал эту проблему. Сейчас посмотрим, сколько вариантов ты перепробовал.
— Нашлась психологиня, — рассмеялся Егор.
— Так, значит, ходил к психологу. Ещё? — На экране появилась запись под номером один. — И нечего тут ржать, проблему надо решать серьёзно, а то фонарик я достану, а потом дверь захлопнется, и всё, амба, детишки.
— Ну… Пытался в процессе видео смотреть. Вроде и не один.
— И как? Помогло?
— Это же не всегда возможно. Вот этот бункер, к примеру, — Егор посмотрел в темноту, — там точно не включишь — сигнала нет, да и батарея садится, сама знаешь, какой сейчас расход на всякие медиаштуки. И когда в засаде сидишь. И…
— Ясно. Дальше.

Пространство вокруг постепенно темнело, превращая подсвечиваемые налобными фонарями пыль и пепел в нечто сказочное, а ребята сидели, прислонившись к двери. Перед ними висел всё тот же экран, на котором было заполнено уже девять пунктов, а Егор рассказывал…
— Мне тогда было десять лет. Мы с отцом пошли на охоту. Он сказал, что на медведя. Маме сказал, что на рыбалку, потому что куда меня, мальца такого, на охоту тащить. Ну вот. И я тогда провалился в старый охотничий схрон.

Представь, иду по лесу, никого не трогаю. Раз, и нога вниз, а я — за ней. Хорошо, ничего не сломал. А отца рядом нет. И выбраться не могу, потому что там сверху раз, и крышка. Я кричал, кричал. Страшно было. Не темно, не знаю, почему, так и не понял. Но выбраться никак.
Сейчас вот думаю, что, наверное, там всё-таки не крышка была, а просто ветки сверху, поэтому и не темно.

Потом отец меня нашёл. Говорит, я громко кричал, всех медведей распугал. Но маме мы ничего не сказали… Даже в магазин за рыбой зашли. И к соседу за удочками.

К концу рассказа речь Егора начала путаться, а самого его начала колотить, и Танька обняла напарника, согревая и словно бы делясь своей силой. Она подумала, что ну её, эту боязнь темноты, в самом-то деле — фонарик в карман, и никакой проблемы. А тут… И собой-то ничего не взять толком.

— Кстати, — чуть отстранившись, она посмотрела на напарника, — так что там с туалетом и ванной?
— Тьфу на тебя! — Егор расслабился и рассмеялся, ткнув её кулаком в бок. — Ты ж была у меня.
— Ну?
— Баранки гну! Окна у меня там. Окна! Под потолком, но всё равно легко можно выбраться, если приспичит.
— Вот ты… — Танька запнулась, подбирая слово, и выдала: — Читер!

***
— Дети! — Сергей Петрович посмотрел в экран и кивнул стоящим позади парням в сталкерской экипировке. — Можете идти, кажется, сейчас проблем точно не будет.

Защитный контур

— Стой!

— Дурында! Вечно тянет вперёд всех! — Егор оттолкнул Таньку в сторону и повернулся к одному из сталкеров по кличке Шпак — рыжий, мелкий и носатый. — Что это?
— Пока не знаю, мы точно так же, как и вы, идём, — ответил тот.
— Это защитный контур, — вдруг произнесла Танька. — Он позволяет находить ответы на все вопросы, но при этом тянет энергию из носителя. Если от него не освободиться за… — она замолкла, словно бы делая какие-то подсчёты, а потом продолжила: — …за сорок три часа, восемнадцать минут и тридцать четыре… тридцать одну…

Голос донёсся до Таньки тогда, когда она уже прошла через то, что не увидела, но увидели её товарищи. Тонкая, словно полиэтиленовая, плёнка натянулась и тут же лопнула, как мыльный пузырь, покрывая слоем непонятной субстанции. Та почти не ощущалась, лишь на каком-то подсознательном уровне было что-то…

— Заканчивай уже! — остановил её второй сталкер, которого первый уважительно называл Дедом. В общем-то, на деда он похож не был, скорее, на его сына, но седые волосы и сетка мелких шрамов на лице внешне увеличивали его возраст лет на двадцать.
— В общем, я умру. — Танька закончила и внезапно разревелась. — Я же умру! Ну не хотела же я в этот бункер дурацкий. В катакомбы эти… — Она совсем по-детски размазывала слёзы по щекам и шарахалась от остальных, не давая им прикоснуться к себе.
— Ты чего? — Егор посмотрел на руку в перчатке. Ладонь была покрыта тонкой плёнкой.
— Если вы прикоснётесь голой кожей, то будет то же самое, — ответила Танька. — И мы все тут умрём!

— Стоп! Всем молчать! — внезапно подал голос Дед, который до этого обошёл Таньку по кругу и осмотрел её со всех сторон. — Ты, — он ткнул пальцем в застывшего Егора, — не смей трогать себя этой рукой. Хоть привяжи её к себе, чтобы нечаянно не коснуться, хоть отруби, мне начхать. Но не смей! А ты, — Дед повернулся к Таньке, — прекрати реветь. Если ты можешь ответить на все вопросы, то у меня есть один.
— Да, — Танька шмыгнула носом, но завывать перестала, — что?
— Как можно решить твою проблему? — спокойно спросил Дед. — Есть варианты?
— Эм… Есть. В принципе, эта мембрана… Она так называется. Так вот, она смывается обычной водой с хозяйственным мылом.
— Это что за хрень такая? — удивился Шпак. — Никогда о таком не слышал.
— Эх вы, неучи! — хмыкнул Егор, на самом деле пытаясь одной рукой прикрепить другую к ремню с помощью карабина и стяжки. — Это в двадцатом веке было самое лучшее средство для всего. Им стирали вещи, мыли всё, что только можно, в том числе себя.
— Еще им промывали автомобильные запчасти, — продолжила прекратившая реветь Танька, — опрыскивали растения для защиты от вредителей, лечили кожные воспаления…
— Э, харе, я всё понял. — Шпак выставил перед собой руки в останавливающем жесте. — Универсальное средство от всего на свете. Так и где его найти?
— К сожалению, в этом веке его нет. — Танька снова шмыгнула носом. — Последний раз хозяйственное мыло использовали в двадцать первом веке. Восемнадцатого мая две тысячи восемьдесят седьмого года.

— И что делать? Другие варианты есть? — спросил Дед.
— Есть, — не дав сказать Таньке, ответил Егор. — Раз здесь найти не можем, отправляемся туда, где оно есть.
— И как? — Дед приподнял бровь, при этом его лицо перекосило.
— А очень просто. Ты сейчас связываешься с Сергеем Петровичем. И не говори, что у вас нет с ним связи, ни за что не поверю, что он нас отправил без неё, — заткнул Егор открывшего рот, но не успевшего и слова сказать Деда. — Так вот. Связываешься, рассказываешь, и вопрос решён.
— Это так? — Дед повернулся к Таньке.
— Так, — кивнула она.
— А откуда я знаю, что ты говоришь правду? — спросил он. — Сейчас мы отсюда уйдём, и наша задача останется невыполненной.
— Я не знаю, откуда ты знаешь, но знаю, что говорю правду. — Танька вытерла щёки и осмотрела остальных. — Но ещё я знаю, что Егор прав, и ты можешь связаться с нашим куратором. А он может перебросить нас туда, где есть мыло и возможность отмыться. — Она выдохнула. — А ещё я знаю, что мне осталось…

Договорить Танька не успела: где-то в глубине тоннеля, в начале которого они стояли, что-то громко хлопнуло, и вокруг вспыхнул яркий, невыносимый для глаз свет. И она зажмурилась…

Таинственное существо

— Эх! — Недовольный чем-то Шпак влетел в номер, когда Танька только-только вышла из ванной, убедившись, что вся «плёнка» наконец-то смыта, и хотела попросить Егора заказать что-нибудь пожевать.
— Что «ого»? — высунулся из спальни Дед. — Курица сбежала?
— Какая курица? — непонимающе посмотрел на него Егор, который даже сделал звук телевизора потише.
— Молчи! Да была одна… — проговорили сталкеры хором. Шпак залился краской, а Дед улыбнулся во все свои тридцать два — белых и абсолютно целых, как новенький фаянс.
— Так что? — Танька потрясла волосами, сбивая остатки влаги, и посмотрела сначала на младшего, а потом — на старшего.
— Да была у нас история, — начал Дед…

***
Вадику было всего шесть лет, когда отец с очередного поиска принёс ему бронзовое сокровище. Никто не знал, что это за существо, но оно заводилось маленьким ключиком, после чего крутилось на месте на маленькой подставке, размахивало крыльями и кричало что-то непонятное и трудновоспроизводимое. А ещё на голове у существа был маленький красный гребешок. Так его мама назвала. Она не помнила, откуда знает, но почему-то сразу сказала именно это слово, когда Вадик спросил, что это.

Он принёс существо с собой в ученическую, но ментор Логан тоже не знал, кто это. И в книгах такого не было. Вадик, кажется, от усердия перечитал всё, что было в их кондоминиуме, но не нашёл ничего подходящего по описанию. Там были двухазавры — трехголовые ящеры, бегающие на шести лапах, и лептостоки — странные недожуки, живущие на коре гигантских толей и жрущие всё, до чего могли дотянуться их задние лапки-цеплялки, и сами толи — бордово-зелёные, с мясистыми резными листьями и высотой с три их кондоминиума, а в нём, на секундочку, двести тридцать уровней. Были и другие, но таких существ, как заводное, никто не описал. Наверное, на Ортиусе такие никогда не водились. Только откуда тогда взялось это?

Вадик попросил отца взять его с собой на поиск в то место, где он нашёл существо, но тот отказался. Сказал, что детям туда ещё рано, вот станет постарше, выучит все значения закладок и секретов, и тогда… И тогда Вадик взялся за учёбу. Он доставал родителей и ментора Логана, мешал другим детям, доставал информацию всеми возможными способами и к шестнадцати годам — возрасту взросления — знал, кажется, уже всё, что знали все люди на их планете. Ну, ему так казалось.

Потом был экзамен. И Вадик прямо с него улетел на станцию — в академию военно-космических сил. Тогда он порадовался, что везде таскал существо с собой — к тому времени оно стало для него практически талисманом и его наличие в кармане означало, что всё пойдёт по плану.
А на втором году обучения к ним прилетели новички-новобранцы с Циркуса. В отличие от коренастых рыжих ортиусцев эти были высокими и белобрысыми.

Один из них, Ждан, бросив свои вещи на соседнюю с Вадиковой койку и увидев существо на тумбе рядом, тут же рассмеялся и с сарказмом в голосе произнёс:
— Что, нешпак¹, тут курочек нет, так ты заводную с собой притащил?
— Курочек? — недоумённо посмотрел на него Вадик, а потом перевёл взгляд на существо. — Это курочка?
— Ну да, — Ждан кивнул, — курочка, цыпочка. Вообще, у тебя курица, конечно, натуральная. Откуда взял?
— Отец принёс. Из поиска.
— Ого, он сталкер? — Теперь голос циркусянина зазвучал уважительнее.
— Да. Он из первой бригады. И я тоже буду. — Вадик кивнул. — А расскажи про курицу, — попросил он, тогда даже не заметив прозвища, которое, чуть переделанное, после пристало к нему на всю жизнь. Военным он так и не стал, зато стал Шпаком.

***
— Так а почему «сбежала»? — Танька дожевала свой кусок пиццы и потянулась к бутылке с лимонадом.
— Потому что этот тип бредил курами до такой степени, что когда однажды в одном из схронов на нас напала целая стая этих пернатых, и он, — Дед кивнул на всё ещё бордового от смущения Шпака, — собрался их всех поймать и отправить на Ортиус. Чтобы их там размножили и расселили по планете.
— И поймал же! — с вызовом произнёс Шпак.
— Ну да, но одна убежала! — парировал Дед, и все рассмеялись. В том числе и сам Вадик.
— И как? — продолжая жевать, спросил Егор.
— Живут. Вторые по численности после лептостоков, а сколько их никто даже посчитать не смог до сих пор, — хмыкнул Шпак. — Так что теперь там все знают, что это за существа такие, которые размахивают крыльями, кричат так, что невозможно воспроизвести, а на голове у них красные гребешки.

Рай так рай

— Извините! — Танька покрутилась на месте, пытаясь увидеть хоть кого-то, но в белом «ничто» никого не было, и снова крикнула: — Извините!
— Хорош извиняться! — внезапно раздалось отовсюду голосом, который не был ни мужским, ни женским. — Ты где-то накосячила, чтобы просить прощения? Найдёшь, за что просить, отправишься домой — исправляться. Не найдёшь, останешься здесь. Чем тебе тут не рай? Тишина, покой, никто не достаёт со своими глупыми рассказами. Ну, — в голосе прозвучало нетерпение, — есть чем похвастаться?
— Да вроде нет, — почти без сомнения в голосе ответила Танька, но тут же спохватилась: — Вспомнила! В колхозном саду яблоки в детстве воровала. Это подойдёт?
— Мы все в детстве яблоки воровали. Я вон целыми корзинами кукурузу с поля выносил, — скептически произнёс «голос». — Ещё варианты есть?
— Эм… Школу прогуливала. Уходила, ждала, что родители отправятся на работу, возвращалась домой и смотрела мультики. — Таньке иногда действительно было стыдно за такое поведение, но ни маме, ни отцу она об этом не рассказывала.
— Найди хоть одного нормального школьника, который ни разу не прогуливал. Или не хотел прогулять. Не засчитывается! — «Голос» хмыкнул. — Что-то посерьёзнее, что ты как маленькая.
— Ну… — Танька замялась. Она действительно не могла вспомнить ни одного серьёзного проступка, за который могла бы попросить прощения, и её бы отправили домой. Разве что… Это стоит проверить. — В универе диплом не сама писала, а заказала!
— Ты что, надо мной издеваешься? — На этой фразе Танька испугалась, что её вычислили, но «голос» продолжил: — Купила! Там девяносто процентов куплено. Купила она! Даю тебе последний шанс. А ну говори, есть за что извиняться?! — и она тихо выдохнула: получилось.
— Я пешехода сбила, — затараторила Танька. — Не специально. Ехала на самокате, а он выскочил прямо передо мной. Ну и я не успела свернуть. Да и куда? Там бабулька с внуком были. Я не специально, там просто некуда оказалось. Вот. А по дороге ехать страшно. Там же машины. Попала бы под колёса, и всё. И я уехала. Бросила его и уехала. И никто меня не нашёл. Если искали. А я и молчу, никому не говорила до этого.
— Ого! Вот за это действительно стоит извиниться! — в голосе прозвучало удовлетворение, и вокруг Таньки на мгновение погас свет.

***
А после она оказалась на тротуаре. Рядом стоял самокат. На плитке, держась обеими руками за ногу, лежал Егор, а рядом стояли сталкеры, непонимающе глядя на происходящее.

— И что это было? — непонимающе спросил Шпак.
— Я так понимаю, нас снова швырнуло во времени, — ответил Дед.
— Если бы только во времени, — чуть вытягивая слова от боли, произнёс Егор. — Чувствую, наша мадам «Я не попадаю в неприятности» снова что-то учудила.
— Но я же… — Танька непонимающе присела у напарника, проверяя, всё ли в порядке с его ногой. Та оказалась целой, и только колено было ободрано так, что требовалась либо зелёнка, либо перекись. И повязка.
— Ты же, ага. Наврала? А кто врёт Сфинксу? — Егор попытался сесть и сморщился.
— Сфинкс? Там не было никакого Сфинкса. Там было пусто. И голос, — покачала головой Танька и огляделась. На доме напротив была большая вывеска «Круглосуточная аптека».
— А чей голос, по-твоему, на границе миров? — Дед помог Егору встать, и закинул его руку себе на плечо. С другой стороны тут же пристроился Шпак. — Даже я знаю, кто там, а тебе, путешественнице, и подавно надо такие вещи понимать.
— Да я…
— Да, ты! И сейчас мы пойдём вон на ту лавочку, — Дед кивнул на сквер, расположившийся рядом, — а ты будешь работать военно-полевой медсестрой и рванёшь за перевязочным материалом. А потом будешь извиняться. И будешь, и будешь, и будешь, пока парень не скажет, что достаточно.
— А я подумаю… — хитро выдал Егор и наступил на покалеченную ногу, выдав такую брань, что Танька решила никогда больше не врать. Рай так рай.

Суд

— Ты виноват в том, что они сбежали!
— Чего это? Я всё сделал правильно.
— Ага. Сначала устроил им покатушки по временам и вехам, потом напоил до посинения, а следом сказал, что теперь им обоим сотрут всю память и отправят домой.
— А что ты хотела? Это ты влезла в тот защитный контур, из-за которого мы в принципе первый раз прыгнули. И тебе приспичило узнать подробности из их жизни. Не говоря уже о том, что из-за тебя мы столкнулись со Сфинксом, который устроил всем «радость выбора».
— Да уж, конечно. Это же я после встречи с ним так отвратительно себя вела, что сделала из них буквально своих прислужников: и это мне принеси, и то подставь, и тут почеши. Ты хоть думал, что просил у двух матёрых сталкеров? Да они таких, как ты, в тряпочку выжмут и не поморщатся!
— Ну конечно. Это же я устроил себе поддельную аварию с реальной травмой!
— Травма! С каких пор ободранные коленки — это травма? Да я с ними всё детство пробегала!

Суд присяжных в лице трёхголового переводил взгляды с одной на другого и не мог понять, кто здесь обвинитель, а кто — защитник. И кого тут обвиняют, а кого — защищают. В конце концов средняя голова закружилась, и он поднял руку с молотком, которым ударил в большой гонг, прервав перепалку стоящей перед ним парочки.

— Вы, — трёхголовый ткнул пальцем свободной руки сначала в Таньку, а потом — в Егора, — заткнулись оба! Я вам не Сфинкс и просто так, на глазок, ваш спор решать не собираюсь. По законам нашего мира такие вопросы выносятся на голосование тех, кто присутствует на заседании. Вот и спросим у них, кто из вас двоих виноват в побеге, и что с виновным делать!

Я понимаю?

— Я не понимаю, как вы так вместе работаете? Вы же постоянно цапаетесь? — Шпак сидел напротив Таньки и жевал деревянную зубочистку. И где он только её взял на планете с засильем пластика и металла?
— А вы как с Дедом? — парировала Танька. — Тут же всё просто. Главное — это взаимная совместимость, а остальное — мелочи.
— Мы? Хм… — Отломив измочаленный в кисточку кончик, Шпак засунул в рот противоположный и задумался. — Мы… Ну, просто так получилось, — наконец проговорил он. Вот смотри, мы идём с ним в зону. Он — впереди, я — на подстраховке. Я всегда знаю, внутренним чутьём каким-то, что ли, когда он остановится или сойдёт с тропы. Он всегда заранее знает, когда я что-то заметил, но ещё не успел послать знак. У нас словно…
— Телепатия? — подсказала Танька.
— Не совсем. Вот вспомни своих родителей. Они у тебя, кстати, есть? — Шпак бросил окончательно испорченную зубочистку на пол, достал из кармана целую пачку таких же и вынул из неё новую. — Хорошие штуки, помогают не нервничать, — пояснил он, глядя на удивлённую Таньку. — Так что — родители?
— Есть конечно! — произнесла она. — Живые, здоровые. Живут вместе, работают. Ленку воспитывают.
— Ленку?
— Сестрёнку мою младшую.
— Ага. Любят друг друга?
— Ну вроде как да.
— И сколько лет вместе?
— Дай посчитать. Да чёрт их знает. Они, кажется, с рождения вместе. Ещё их родители дружили со школы.

Танька почесала лоб и нахмурилась, поняв, что не была дома уже почти два месяца. А всё из-за этих двоих, которых искали по всему открытому космосу. Хорошо, они в своих зонах прятаться умеют, а в незнакомых местах вели себя бестолковее первоклассника на школьной линейке первого сентября. Это же надо было забуриться на самый дорогой курорт, прикинуться какими-то там шейхами и думать, что вариант с «прячься на самом видном месте, чтобы не нашли» сработает. Да Егор сразу предложил искать на курортах — где же ещё будут «отдыхать» два матёрых сталкера? А определить, какой именно курорт, — это было дело техники.

— Ого! Тем более! Ты обращала внимание, как они общаются? — не обращая внимание на Танькины эмоции, спросил Шпак.
—В смысле?
— Разговаривают без слов.
— Ну, да, бывает такое. А ещё когда мама начинает, а папа заканчивает. И наоборот. Или мама подумала, а папа уже сделал. Или… — Танька замолкла, поняв, что именно хотел от неё Шпак. — То есть вы так же?
— Ну, не так, — младший сталкер рассмеялся. — Я как бы всё-таки девочек люблю. Да и Дед, насколько я знаю, тоже. Но в остальном — да. Тут же главное — это не мешать друг другу, но всегда быть рядом и быть готовым помочь. А остальное приходит.
— Похоже, да. — Танька кивнула. — Мы же так, ругаемся понарошку, для смеха. А если вспомнить, сколько раз Егор меня вытаскивал из всяких неприятностей… — Она замолчала. — Знаешь, мы с ним вряд ли будем парой, как мои родители, но мне бы очень хотелось, чтобы он понимал меня, как мой папа — мою маму. Или как вы друг друга. И телепатию, да, — рассмеялась Танька.

— Хитрая, телепатию ей! — раздался от дверей голос Деда, и она повернулась к нему. Рядом со старшим сталкером стоял Егор и улыбался так, будто ему всего три года, и батя только что принёс целую коробку с пломбиром. Да, рассказывал он такую историю.
— Да ладно, — Шпак махнул рукой в сторону Деда, — дай молодым поиграть. — И посмотрел на Егора: — Что там?
— На выбор: домой или работать на их правительство, — не дал тому ответить Дед.
— Ну, значит, и поиграем, — с хитрой улыбкой кивнул Шпак и бросил превратившуюся в кисточку с одной стороны зубочистку в висящий на стене за спиной Таньки местный вариант мишени для Дартса. Та воткнулась точно в центр, словно настоящий дротик.

1. Нешпак: здесь — отрицательная версия к «шпак», презрительное название военными штатского человека. ↩︎